При всем том, что было в мистериально-оргиастическом ритуале хаотического и непросветленного высшими человеческими ценностями, ограниченно-душевного и чуждого духовным потенциям культурного творчества, при всем при этом упомянутый ритуал был ориентирован («интендирован») на нечто более высокое, чем непосредственно переживаемый момент коллективного экстаза. И в этом его принципиальное, коренное отличие от нынешних «поп»-культов и «поп»-ритуалов, характеризующихся резко выраженным солипсизмом — замкнутостью в комплексе ощущений и переживаний данного момента, не предполагающего ничего высшего над собою.
В рамках подобного — коллективного — «солипсизма» обнаруживается единство людей, взятых на уровне их чисто природного измерения, — в качестве носителей более или менее тождественных нервно-физиологических (в лучшем случае — психо-физиологических) структур. Это — единство людей, возжелавших — в условиях развитого «потребительского общества»! — вернуться не только к «до-индивидуальному» и «досознательному», но и «докультурному» и «дочеловеческому» состоянию вообще. Ибо человеческое состояние исключает упомянутый солипсизм, так как смысл (и, если хотите, «тайна») человеческого существования — это стремление к чему-то более высокому, чем гедонизм, к тому, с помощью чего человек придает смысл каждому мгновению своего существования, выстраивая эти мгновения в осмысленное целое своей жизни.
Как видим, проблема истинной коммуникации между художником и публикой снова и снова упирается в вопрос о смысле и содержании художественного творчества. Только обращаясь к подлинному содержанию человеческого существования, к тем идеалам и ценностям, которые придают смысл и цель человеческой жизни, художник может обрести действительно всеобщее, действительно универсальное начало творчества. Это творческое начало, опираясь на которое художник может и должен прорвать ограниченный горизонт своей — партикулярной — «субъективности», а заодно и «солипсизм» зрительского (слушательского, читательского) восприятия. На путях этого — единственно оправданного — «прорыва» и возникали и возникают произведения истинно классического стиля, которые художники как бы подъемлют над собою, говоря: «познайте и полюбите не меня, а мое». И тем самым они по мере сил своих способствуют общему движению людей по пути не только нравственного, но также и эстетического прогресса, помогая им преодолеть узкогедонистическое понимание художественного наслаждения.
Способствовать (методом доказательства от противного) осознанию высшей общественной и художественной целесообразности именно этой перспективы — при самом трезвом понимании всех тех эстетикосоциологических процессов, которые препятствуют ее утверждению, но и при оптимистическом сознании того, что они не являются фатально необходимыми, ибо носителями их являются люди, одаренные волей и сознанием, — такова была задача статьи, предложенной вниманию читателя.
